Второе рождение балету на музыку Е.Станковича «Княгиня Ольга» подарила именно Днепропетровская сцена. Автор новой редакции балета О.Николаев внес изменения как в партитуру, дополнив ее фрагментами других произведений Станковича, так и в либретто спектакля, трансформировав историко-бытовой сюжет в эпическое хореографическое полотно, в центре которого оказалась не традиционная для балета любовная история в псевдоисторическом антураже (создать подлинный крайне сложно, поскольку невозможно точно воссоздать, например, костюмы, да и достоверных сведений о рождении и юных годах будущей княгини на так много), а монументальная фигура правительницы Киевской Руси на разных этапах становления ее личности, которая во многом предопределила дальнейший путь развития истории нашей страны. Апофеозом действия в новом спектакле стала грандиозная сцена крещения княгини Ольги, что просто невозможно было себе представить при первой постановке балета, приуроченной к 1500-летию Киева.

Однако премьера обновленного спектакля, которую танцевали Е.Печенюк (Ольга), Д.Омельченко (Игорь), С.Бадалов (Святослав), состоявшаяся в мае 2010 года, не стала знаковым событием в культурной жизни нашей страны. Спектакль не получил государственных премий, не стал непременным участником театральных фестивалей и даже на гастроли в столицу за 5 лет своего существования так и не съездил. Единственным достойным упоминания эпизодом гастрольной жизни этого балета остается поездка во Львов. Паломничества украинских балетоманов на 11 вечерних спектаклях, а именно столько раз балет появлялся в афише нашего театра, тоже не наблюдалось. И это, как минимум, странно, поскольку наше национальное хореографическое достояние совсем нельзя назвать богатым и разнообразным. На слуху лишь балеты «Лилея» и «Лесная песня», идущие на сцене Национальной оперы Украины. Другие названия могут припомнить разве что заядлые театралы. В этой ситуации премьера новой постановки балета на музыку украинского композитора просто обязана была стать сенсацией национального масштаба.

         Но случилось иначе. Обновленная «Княгиня Ольга» не получила даже постоянной прописки на нашей провинциальной сцене. В сезоне 2011-2012 года балет шел всего дважды (представления для школьников, которые не попали в афишу, и многочисленные выезды в еще более глубокую провинцию не в счет), в сезоне 2012-2013 и вовсе не шел, в 2013-2014 мы видели его лишь однажды, и, наконец, два спектакля состоялись в сезоне нынешнем.

         И причиной этого стали совсем не кадровые проблемы, постоянно преследующие нашу балетную труппу. На стадии премьеры Николаев в одном из интервью анонсировал целых четыре состава исполнителей – случай небывалый в истории нашего театра за последние годы. В реальности зрители увидели три полноценных состава, что тоже рекорд. Нам, к сожалению, привычнее ситуация, когда и один-то состав с огромным трудом набирается, особенно в спектаклях классического наследия.

         Постановка Николаева мало чем может привлечь поклонников традиционных балетных ценностей. Нет в ней ни красивых пачек, ни эффектных трюков, ни виртуозных сольных вариаций и дуэтов, ни бисерной россыпи мелкой балетной техники и изысканных позировок, – ничего из богатейшего балетного арсенала, столь любезного сердцу и взору балетомана, взращенного на «Спящей красавице» и «Баядерке». Хореографическая лексика спектакля подчеркнуто аскетична и всецело подчинена неумолимой логике развития сюжета. Никаких излишеств. Но и в ней есть несколько настоящих жемчужин. Очень красив танец девушек-невольниц, связанных грубой веревкой с петлями на шеях балерин, напоминающий печальный журавлиный клин в осеннем небе, из 1-го акте. Правда, при условии, что номер идеально отрепетирован, а у исполнительниц хорошее чувство ансамбля, иначе опасения, что вот-вот кто-нибудь запутается и все завалятся, испортят все эстетическое удовольствие. Хороша и озорная пляска скоморохов в свадебной картине.

Однако в целом о первом акте спектакля лично мне интереснее читать в программке, чем наблюдать за происходящим на сцене. Потому что после прочтения красочного описания языческого празднества затянутая дымкой тумана сцена и немногочисленный кордебалет в однообразных белых костюмах никакого ощущения праздника у меня лично не вызывают. Конечно, никто не знает, как проходили языческие праздники в Древней Руси, но воплощенное на сцене личное представление о них постановщика смотрится довольно уныло. К счастью, картинку вскоре оживляет набег кочевников, за которым следует уже описанный оригинальный скорбный танец невольниц. За всем происходящим наблюдает чудом уцелевшая Ольга-ребенок.

В следующей картине мы видим уже Ольгу-девушку, предающуюся печальным воспоминаниям на месте гибели матери, спасшей ей жизнь. Элегию прерывает появление охотников во главе с княжичем. Дальнейшее развитие сюжета в этой картине на языке современной юриспруденции кратко и емко называется сексуальными домогательствами. Однако будущая княгиня демонстрирует незаурядную силу характера, сумев не только с достоинством выйти из щекотливой ситуации, но и навсегда очаровать своим обаянием привыкшего к легким победам Игоря. В дуэте брутальность Игоря ярко контрастирует с легкостью и изяществом партнерши, почти перерастая в традиционный балетный любовный дуэт, который обрывается, едва начавшись, когда героиня ловко ускользает от распаленного ее неожиданной неуступчивостью княжича. И вот тут у меня наконец возникает ощущение реальности происходящего на сцене.

Но длится это очарование недолго, потому что следующая картина, как по мне, поставлена крайне неудачно. У меня, по крайней мере, при виде этих княжеских смотрин заморских невест возникает стойкая ассоциация с 3-м актом «Лебединого озера». Но если в бессмертном балетном шедевре претендентки на руку принца ведут себя сообразно своему царственному достоинству, то Николаев заставил всех 4-х исполнительниц эпизодических партий невест пошло вешаться на шею княжича, который, словно поменявшись местами со своей недавней несостоявшейся жертвой, сам теперь вынужден отбиваться от откровенных домогательств. Нам, конечно, не много известно о нравах и представлениях о рамках приличия древнерусского княжеского двора, но все же происходящее на сцене весьма и весьма смущает. Танца в чистом виде здесь нет, сцена решена средствами пластической пантомимы. Отбившись от претенденток, Игорь наконец проявляет еще одну грань характера, кроме уже описанной брутальности, и настаивает на немедленной доставке в княжеские палаты запавшей ему в душу поселянки. За сим следует краткая сентиментально-романтическая идиллия встречи влюбленных, очарование которой напрочь рассеивает сцена собственно свадьбы. Ну, не знаю… Конечно, крики «Горько!» и грубоватые шуточки, присущие народному свадебному обряду, являются бесспорным наследием языческих времен, но столь натуралистичное воспроизведение их на балетной сцене лично меня коробит. Свадьба все-таки княжеская…

Второй акт открывает идиллическая картина семейного благополучия Ольги, Игоря и маленького княжича Святослава. Но Игорю предстоит отправиться в очередной поход. История о коварных древлянах, зверски убивших Игоря, и последовавшей за его гибелью изощренной мести овдовевшей княгини Ольги, которая составляет основу исторической канвы спектакля, известна всем нам еще со школьной скамьи. В спектакле же она показана с пугающей достоверностью. На наших глазах еще недавно счастливая любящая женщина преображается в беспощадную мстительницу. При этом Николаев словно еще раз акцентирует наше внимание на общей картине нравов дохристианской эпохи. Чудовищная жестокость в его видении того времени в порядке вещей не только для кочевников, но и для вполне цивилизованных киевских князей. Реки крови, в том числе и безвинно пролитой (мы ведь помним, что древляне убили князя за неумеренную жадность, когда тот повторно явился за данью), вполне обычное явление. Поэтому сцена с преследующими Ольгу окровавленными призраками убиенных древлян еще больше подчеркивает исключительность героини спектакля. Ведь она всего лишь исполняет свой долг, следуя жестоким обычаям своего времени. Так поступают все, но только Ольгу преследуют угрызения совести и сомнения в правильности такого мироустройства, от которых ее не в состоянии спасти немые языческие идолы. По Николаеву получается, что жуткая месть Ольги древлянам стала первым кирпичиком в фундамент последующего крещения Руси. Не будь этой, как сейчас говорят, карательной операции, история могла пойти по другому пути.

Самой впечатляющей в спектакле, несомненно, является сцена крещения на фоне задника с символическим изображением купола Константинопольского собора святой Софии. С этого момента Киевская Русь интегрируется в общеевропейскую цивилизационную схему, основой которой является христианская идеология. Привет ХХІ веку из далекого Х-го. На повестке дня все та же евроинтеграция. Поэтому спектакль обретает новую актуальность в современных реалиях. Этот фрагмент балета нам показывают чуть ли не во всех концертах, так что не стану его подробно описывать.

Вообще второй акт получился намного ярче и насыщеннее, чем первый, и именно ему, на мой взгляд, балет и обязан своим успехом у зрителей. Ведь после потрясающей сцены крещения мы увидим еще и очень динамичную сцену оргии, устроенной Святославом в отсутствие строгой и властной матери, а затем резко контрастную драматичную сцену отказа Святослава принять новую религию. И апофеоз, в котором мы словно глазами состарившейся героини увидим основные вехи ее сложного жизненного пути и вместе с ней заглянем в будущее, в символичную сцену крещения Руси. Труды Ольги не пропадут даром, ее внуку князю Владимиру суждено войти в историю как Владимиру-крестителю. Но первый камень в фундамент будущего крещения Руси заложен именно Ольгой.

И, наконец, об исполнителях главных партий.

Дарование Е. Печенюк наиболее полно раскрывается именно в лирической, чувственной стихии, которая по замыслу постановщика в этом конкретном спектакле не доминирует. Ее интерпретация партии Ольги, тяготела скорее к лирике, чем к драме и эпической монументальности, что, на мой взгляд, не вполне отвечало главной идее спектакля. Думаю, понимала это и сама балерина, поскольку партия Ольги совсем скоро исчезла из ее репертуара.

По-настоящему премьерным для меня стал второй состав, в котором партию Ольги исполнила Е.Шмигельская. Ее героиня, очерченная скупыми, но очень точными штрихами, но при этом гармонично сочетавшая эпическую масштабность с искренней проникновенностью и глубиной проживания образа, стала большой творческой удачей балерины. Увы, после перерыва, связанного с длительным отсутствием спектакля в афише, лаконичность выразительных средств, обусловленная замыслом постановщика, сыграла с исполнительницей злую шутку. В этом сезоне Ольга в исполнении Шмигельской показалась мне чрезмерно сухой и отстраненной. Но вполне допускаю, что это было всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

Третья исполнительница С.Лисняк вошла в спектакль позднее. Но именно созданный ею образ всегда казался мне наиболее гармоничным и интересным. К сожалению, эта балерина покинула нашу труппу. Но тем приятнее было снова увидеть ее княгиню Ольгу в мартовском спектакле. Я понимаю, что такая экстренная замена была вызвана форс-мажорными обстоятельствами, и что балерине очень сложно было заново войти в спектакль, но тем радостнее мне констатировать, что это возвращение княгини Ольги меня не разочаровало.

Две главные мужские партии, по понятным причинам, оказались в тени главной героини спектакля. Собственно, на долю исполнителя партии князя Игоря досталась только брутальная сцена встречи с Ольгой да довольно несуразная сцена свадьбы. Гибель князя вынесена за рамки действия. Поэтому у всех трех исполнителей этой партии – Д.Омельченко (в премьерный сезон он был и помоложе, и полегче), А.Чорича, Е.Кучвара – получились примерно равноценные образы мужественного и властного князя.

Образ князя Святослава получился более многогранным. Ведь краткая сценическая история князя Игоря не ставила героя перед драматичным выбором веры, да и продемонстрировать на сцене воинскую доблесть постановщик ему не позволил. Все это досталось исполнителю партии Святослава, в которой мы увидели уже 4 солистов нашего балета. Кроме уже упомянутого С.Бадалова, танцевавшего премьеру, эту партию блестяще исполнял уже покинувший труппу С.Скворцов. Но больше всех повезло Е.Кучвару, который успел станцевать в спектакле обе мужские партии. Особенно удался ему образ Святослава в февральском спектакле нынешнего сезона. Сравнивая с виденным ранее, просто невозможно не заметить огромный творческий рост этого перспективного молодого артиста. И, наконец, в марте в партии Святослава дебютировал Е.Даньков-Белянский, но по первому выступлению сложно судить о том, какой будет его интерпретация образа, а следующего, исходя из предшествующей сценической истории спектакля, можно ждать очень долго.

Хочется надеяться, что постановка Николаева не станет последним обращением украинских, а возможно, и не только украинских, балетмейстеров к балетной партитуре Станковича. Ведь и необыкновенно выразительная музыка, и оригинальный сюжет «Княгини Ольги» ставят перед постановщиком целый ряд интереснейших задач, требующих нестандартного подхода и смелых постановочных идей. Найдется ли кто-то, кто не только примет все эти вызовы, но и найдет блестящие решения? А может быть, в будущем будут существовать две или даже более постановки этого балета? История балета знает немало таких примеров. Взять хотя бы «Спартак», идущий в постановках Л.Якобсона и Ю.Григоровича. Во всяком случае, как бы ни сложилась дальнейшая судьба постановки О.Николаева, имеющей и несомненные достоинства, и не менее явные недостатки, в нашем театре, эта балетная партитура Станковича заслуживает нового сценического воплощения.