Итак, нас почтила визитом прима Национальной оперы Украины. Такое неординарное событие, справедливо названное в афишах событием сезона, казалось бы, должно бурно обсуждаться любителями балета. Однако балетоманы дружно промолчали то ли из почтения к высокому статусу примы главного театра страны, то ли не желая разрушать легенду.

            Единственную настоящую легенду днепропетровского балета. Ибо за сорок лет своего существования наша балетная труппа может похвастаться только одной легендой. И имя ей Анна Дорош, лауреат международных конкурсов, народная артистка Украины, десяток сезонов царившая на Днепропетровской сцене, а затем решившаяся сменить ее на столицу и завоевавшая признание тамошней избалованной публики. Конечно, в нашей труппе были и другие прекрасные артисты, однако никому из них, увы, не удалось достичь подобных высот в своей карьере. Конечно, наша хореографическая школа по праву гордится именами своих воспитанников на афишах самых знаменитых театров мира. Но почти все они покинули Днепропетровск совсем юными. И воспоминания об их первых шагах на сцене, о ярких дебютах, суливших блестящее будущее, остались лишь в памяти заядлых театралов со стажем. Так что легенда у нашего балета одна.

            И именно эту легенду жаждала увидеть публика, до отказа заполнившая зал театра. Одни пришли своими глазами посмотреть, что же собой представляет знаменитая Дорош, о которой они слышали столько восторженных отзывов, другие – снова увидеть блистательную балерину, которой они когда-то так восхищались. Атмосфера в зале перед началом спектакля была проникнута всеобщим ожиданием чуда.

            Однако безжалостное время – профессиональный разрушитель легенд. Оно не щадит ни шедевры архитектуры и живописи, ни великолепных балерин. Говорю это с горечью, поскольку тоже помню ту Анну Дорош, для которой, казалось, не существовало технических трудностей и земного притяжения, помню неудержимый вихрь ее фуэте, помню ее прекрасных Аврору, Китри, Фригию, Жизель… Теперь же мы увидели 23 одинарных фуэте из положенных 32, упрощенные диагонали вместо привычных туров по кругу, сольные вариации, дотянутые на морально-волевых… Вот как раз морально-волевые качества Дорош для меня новость, хоть я и знаю, что в ее ремесле без них никак. Но вот является ли «Лебединое озеро» подходящим поводом для демонстрации этих качеств? Разумеется, никуда не делась великолепная школа балерины – единственное, над чем в балете не властно беспощадное время. Разумеется, ее образы продуманы до мельчайших деталей. Но вот для воплощения их на сцене с былым блеском уже банально недостает физических сил.

Конечно, можно закрыть глаза на упрощения. Тем более, что наша публика, обожающая Дорош, их и не заметила. Любовь, даже если это любовь к артисту, чувство иррациональное, ей количество фуэте, которое, в конце концов, всего лишь виртуозный трюк, не важно. Но нельзя не понимать, что современная балетная эстетика требует от примы театра уровня НОУ блестящего исполнения этого трюка. Таковы нынешние реалии. А если, увы, физические кондиции не позволяют держать планку, то никакие прошлые заслуги не в счет. Это красивое искусство на самом деле весьма жестоко к своим служителям. И если ни у кого не вызывает сомнений необходимость сохранения руин древних шедевров архитектуры, название самого известного из которых стало заголовком этой статьи, или реставрации старинных живописных полотен, покрытых тончайшей сеточкой трещин, полустертых фресок на стенах храмов, то вот нужны ли на сцене возрастные балерины, танец которых в свое время тоже был шедевром искусства,– большой вопрос. Особенно при нынешнем уровне развития технологий, позволяющем сохранить для истории их танец во всем его великолепии.

Когда и как уходить для артистов балета и их поклонников вопрос очень болезненный. И часто талантливой молодежи приходится годами топтаться на месте за спиной стареющей примы, не желающей завершать карьеру. И балетоманским спорам о том, что же предпочтительнее – яркая, полная сил и способная исполнить те немыслимые трюки, которыми изобилует современный балет, молодость или умудренная опытом зрелость — хранительница традиций, уже не могущая тягаться с молодыми в плане физических кондиций, никогда не будет конца.

Лично мне в этом вопросе больше всего импонируют традиции Гранд-опера, где этуали покидают сцену в 38 лет. Независимо от физических кондиций, желания продолжать карьеру, занятости в репертуаре и эмоций поклонников. Прощальный спектакль и все. Карьеру, при желании, можно продолжить, но уже не на сцене знаменитого парижского театра. Да, кому-то, возможно, обидно уходить, когда еще не все сделано, и есть силы и желание продолжать. Но зато априори невозможна ситуация, когда администрация театра со скандалом не продлевает контракт возрастного артиста, как недавно случилось с Цискаридзе в Большом. И в благодарной памяти поклонников остается артист в расцвете сил, в полном своем блеске, а не руины Колизея. Которые, спору нет, и величественны, и прекрасны, и говорят о былом великолепии, но все же – руины…