Вот и подходит к своему завершению 41-й театральный сезон. О радостях и разочарованиях, которые он принес, будет время поговорить в межсезонье. А пока – об июньской афише.

         Во-первых, в ней все-таки нашлось место балету «Тысяча и одна ночь». Хотя все равно более чем странно, что спектакль, для которого имеется не один состав исполнителей и обновленные костюмы, только в конце сезона удостоился наконец места в вечерней афише.

         Также в июньской афише все три постановки Д.Омельченко – «Корсар», «Закулисье» и «DEGAGE» и авторские спектакли О.Николаева «Дама с камелиями», «Кармина бурана», «Это танго в июне». Последнее уже традиционно приурочено к 22 июня – дате начала Великой Отечественной войны.

         Балеты классического наследия представлены «Щелкунчиком» (вечерним, за что администрации спасибо. Позднее начало спектакля хоть и не спасет от детей в зале, но зато гарантирует отсутствие купюр), «Жизелью» и «Лебединым озером. Но если первые два классических балета, судя по анонсированным составам, не обещают никаких сюрпризов, то в «Лебедином озере» нас ждет очередное «Событие сезона». Именно так у нас в театре называют выступления на нашей сцене гостей из столицы, каковыми завершающийся сезон, стараниями все той же администрации театра, оказался необычайно богат. Балуют у нас балетоманов, ничего не скажешь! В этот раз мы увидим дуэт Натальи Мацак и Дениса Недака, которым, по отзывам столичных театралов, в «Лебедином озере» нет равных на киевской сцене. Так что зрелище обещает быть действительно незабываемым!

         Кроме уже перечисленных спектаклей нас ожидает еще традиционный дневной отчетный концерт хореографической школы. У нас очень талантливые дети! Жаль только, что, вырастая, они чаще всего покидают родную их сцену.

         Переходим к опере. «Кармен», являющаяся одной из самых популярных опер в мире, в дополнительной рекламе, пожалуй, не нуждается. Красивая музыка, динамичный сюжет, яркие характеры персонажей, неповторимый испанский колорит. К тому же и состав в буклете анонсирован интересный. Да простит меня молодежь, которой были отданы спектакля два предыдущих, но лично я предпочитаю зрелых мастеров. У молодых еще все впереди, и, возможно, когда-то я буду с гордостью вспоминать, что мне довелось быть свидетелем их первых шагов на сцене.

         Еще один вечер в театре посвящен творческом наследию итальянских композиторов-веристов П.Масканьи и Р.Леонкавалло. Этих мастеров объединяет тот факт, что из всего их творческого наследия широчайшую популярность обрела лишь одна-единственная опера. Остальные опусы композиторов известны лишь в узком кругу специалистов и фанатов оперного жанра. Речь идет об операх «Сельская честь» и «Паяцы. То, что в нашем театре эти оперы снова будут идти в один вечер, как велит традиция их постановки, не может не радовать меломанов.

И пусть вас не смущает заковыристое иностранное название в репертуаре. “Cavalleria rusticana” на постсоветском пространстве известна именно как «Сельская честь». К сожалению, этот перевод не в полной мере отображает истинный смысл итальянского названия оперы, которое можно перевести скорее как «Деревенское рыцарство». Правда, с известной долей иронии, поскольку герои – обыкновенные поселяне, а прекрасная дама не отличается высокими моральными устоями. Короче говоря, банальный любовный треугольник, воспринимать его с уже упомянутой иронией не позволяют только неизбежное чувство жалости к брошенной Сантуцце да трагический финал, к которому главного героя приводит его собственная неразборчивость в связях и женская ревность. Несмотря на незатейливый сюжет, музыка оперы потрясающе красива, слушать ее можно бесконечно. Даже знаменитый Дж. Пуччини оказался настолько неравнодушен к шедевру своего коллеги по композиторскому цеху, что не постеснялся позаимствовать мелодию Интермеццо для вальса Мюзетты в своей «Богеме». Поэтому мне всегда обидно видеть на этом спектакле полупустой зал. Надеюсь, объединение в один вечер с «Паяцами» все-таки принесет этому маленькому шедевру любовь публики. К тому же партия Сантуццы является одним из лучших сценических воплощений заслуженной артистки Украины З.Каиповой.

Опера «Паяцы», как по мне, в тоже дополнительной рекламе не нуждается. Удивительно красивые мелодии, знаменитая ария Паяца, очень реалистичный сюжет, живые характеры персонажей, дающие много свободы для актерской импровизации, и трагический финал мало кого оставляют равнодушным.

Этот оперный вечер обещает быть очень интересным как оперных гурманов, так и для тех, кто только открывает для себя этот прекрасный жанр искусства. Приходите послушать, эти спектакли того стоят!

И, наконец, последним оперным спектаклем уходящего сезона станет «Евгений Онегин». Название оперы говорит само за себя. Но увы, нашу постановку Онегина с ее при практически полным отсутствием декораций и весьма спорными режиссерскими решениями может спасти только очень хороший состав исполнителей. Певцы должны быть настолько убедительны, чтобы зритель перестал замечать все странности сценического оформления, полностью погрузившись в магию гениальной музыки Чайковского и атмосферу знаменитого романа.

На десерт у нас «Летучая мышь». Надеюсь, давно ожидаемый дебют Л.Рыбак в партии Адели состоится хотя бы под занавес сезона.

И завершит 41-й театральный сезон праздничный концерт 27 июня. Надеюсь, в этот раз его программа и режиссура будут выгодно отличаться от аналогичных мероприятий по случаю открытия сезона и юбилея театра.

Впрочем, как бы ни завершился сезон, преданные зрители все равно будут скучать по театру и с нетерпением ожидать появления первых афиш сезона 42-го.

Третий и, увы, последний в стремительно приближающемся к своему завершению 41-м театральном сезоне спектакль «Трубадура», казалось, не обещал никаких сюрпризов. Накануне стало известно, что ранее заявленная премьера Ольги Ус в партии Азучены, которой с огромным интересом ожидали поклонники певицы, не состоится. Но это ни в коем случае не повод отказывать себе в удовольствии лишний раз послушать шедевр Дж.Верди, в котором запутанность и мрачность сюжета многократно искупается совершенно божественной музыкой.

            Музыка не подвела и на этот раз. Но сразу после начала второго акта на сцене начало происходить что-то неладное. Насладиться дуэтом Азучены и Манрико публике внезапно помешал незапланированный персонаж. Нет, к счастью, режиссерский гений не успел добраться до добротной, но вполне традиционной постановки, поэтому зрителей не нервировали бегающие по сцене в непотребном виде неведомые герои или слишком откровенные мизансцены. Обошлось и без того, чтобы певцы при исполнении арий непременно влезали на какую-либо мебель, как давеча в возобновленной «Богеме». Скорее всего, спасло банальное отсутствие на сцене предметов мебели. Нет, мешал всего лишь голос. Назойливо лезущий в уши, негромкий, но пронзительный. Голос персонажа, участие которого в спектакле в приличных театрах обычно тщательно скрывают от публики. И только в нашем академическом театре зрители могут сполна насладиться подсказками суфлера, сидя в середине партера…

            Причем, в силу непостижимого каприза далеко не идеальной акустики нашего зрительного зала, самим певцам реплики суфлера из первой правой кулисы, похоже, слышны были плохо. Посреди дуэта зрители имели сомнительное удовольствие наблюдать даже некое подобие детской игры в испорченный телефон. Поскольку Азучена фразу, подаваемую ей из кулисы уже далеко не шепотом, не расслышала даже с третьей попытки, ей ее передал обладающий более чутким слухом партнер, которому повезло стоять ближе к источнику текста. Спектакль это никоим образом не украшало.

            Во второй картине 3-го акта суфлер, видимо, ушел передохнуть. Поэтому спасать ситуацию, когда на сцене вдруг повисла угрожающая пауза, поскольку Манрико опять подвела память (не рановато ли? Всего-то второй спектакль! И учитывая аналогичные проблемы, возникшие в премьерном спектакле в этой же картине, можно было надеяться, что артист сделает выводы!), пришлось уже дирижеру. Выводы, похоже, сделала администрация, приставив к певцу суфлера вместо того, чтобы заставить доучить партию.

В 4-акте все вернулось на круги своя, и публика снова обрела возможность наслаждаться не только великолепной музыкой, но и громким голосом суфлера.

            К тому, что у Т.Парулавы крайне сложно складываются взаимоотношения с текстом партий, мы уже, к сожалению, привыкли. В этом сезоне, кажется, не было ни одного спектакля, чтобы артист не сбился, не забыл или не переврал слова, не запутался в трех нотах… Неприятно, но факт. И странно, что никого, кроме зрителей, этот весьма прискорбный факт совершенно не беспокоит.

            Но вот такие проблемы с партией, которую она поет уже немало сезонов, у З.Каиповой – очень неприятное открытие.

            И все же, несмотря на досадный конфуз с суфлером, спектакль в целом произвел весьма приятное впечатление. Снова с удовольствием отмечу графа ди Луна в исполнении А.Сергеева. Однако хочется спросить некоторых артистов: а не слишком ли вы расслабились, господа? Или лучше адресовать сей риторический вопрос уважаемой администрации театра, призванной, кроме прочего, следить еще и за тем, чтобы артисты не расслаблялись? Или хотя бы за тем, чтобы подсказки суфлера, если уж без них в нашем академическом театре никак, слышали только те, кому они предназначены, а не весь партер.

Второе рождение балету на музыку Е.Станковича «Княгиня Ольга» подарила именно Днепропетровская сцена. Автор новой редакции балета О.Николаев внес изменения как в партитуру, дополнив ее фрагментами других произведений Станковича, так и в либретто спектакля, трансформировав историко-бытовой сюжет в эпическое хореографическое полотно, в центре которого оказалась не традиционная для балета любовная история в псевдоисторическом антураже (создать подлинный крайне сложно, поскольку невозможно точно воссоздать, например, костюмы, да и достоверных сведений о рождении и юных годах будущей княгини на так много), а монументальная фигура правительницы Киевской Руси на разных этапах становления ее личности, которая во многом предопределила дальнейший путь развития истории нашей страны. Апофеозом действия в новом спектакле стала грандиозная сцена крещения княгини Ольги, что просто невозможно было себе представить при первой постановке балета, приуроченной к 1500-летию Киева.

Однако премьера обновленного спектакля, которую танцевали Е.Печенюк (Ольга), Д.Омельченко (Игорь), С.Бадалов (Святослав), состоявшаяся в мае 2010 года, не стала знаковым событием в культурной жизни нашей страны. Спектакль не получил государственных премий, не стал непременным участником театральных фестивалей и даже на гастроли в столицу за 5 лет своего существования так и не съездил. Единственным достойным упоминания эпизодом гастрольной жизни этого балета остается поездка во Львов. Паломничества украинских балетоманов на 11 вечерних спектаклях, а именно столько раз балет появлялся в афише нашего театра, тоже не наблюдалось. И это, как минимум, странно, поскольку наше национальное хореографическое достояние совсем нельзя назвать богатым и разнообразным. На слуху лишь балеты «Лилея» и «Лесная песня», идущие на сцене Национальной оперы Украины. Другие названия могут припомнить разве что заядлые театралы. В этой ситуации премьера новой постановки балета на музыку украинского композитора просто обязана была стать сенсацией национального масштаба.

         Но случилось иначе. Обновленная «Княгиня Ольга» не получила даже постоянной прописки на нашей провинциальной сцене. В сезоне 2011-2012 года балет шел всего дважды (представления для школьников, которые не попали в афишу, и многочисленные выезды в еще более глубокую провинцию не в счет), в сезоне 2012-2013 и вовсе не шел, в 2013-2014 мы видели его лишь однажды, и, наконец, два спектакля состоялись в сезоне нынешнем.

         И причиной этого стали совсем не кадровые проблемы, постоянно преследующие нашу балетную труппу. На стадии премьеры Николаев в одном из интервью анонсировал целых четыре состава исполнителей – случай небывалый в истории нашего театра за последние годы. В реальности зрители увидели три полноценных состава, что тоже рекорд. Нам, к сожалению, привычнее ситуация, когда и один-то состав с огромным трудом набирается, особенно в спектаклях классического наследия.

         Постановка Николаева мало чем может привлечь поклонников традиционных балетных ценностей. Нет в ней ни красивых пачек, ни эффектных трюков, ни виртуозных сольных вариаций и дуэтов, ни бисерной россыпи мелкой балетной техники и изысканных позировок, – ничего из богатейшего балетного арсенала, столь любезного сердцу и взору балетомана, взращенного на «Спящей красавице» и «Баядерке». Хореографическая лексика спектакля подчеркнуто аскетична и всецело подчинена неумолимой логике развития сюжета. Никаких излишеств. Но и в ней есть несколько настоящих жемчужин. Очень красив танец девушек-невольниц, связанных грубой веревкой с петлями на шеях балерин, напоминающий печальный журавлиный клин в осеннем небе, из 1-го акте. Правда, при условии, что номер идеально отрепетирован, а у исполнительниц хорошее чувство ансамбля, иначе опасения, что вот-вот кто-нибудь запутается и все завалятся, испортят все эстетическое удовольствие. Хороша и озорная пляска скоморохов в свадебной картине.

Однако в целом о первом акте спектакля лично мне интереснее читать в программке, чем наблюдать за происходящим на сцене. Потому что после прочтения красочного описания языческого празднества затянутая дымкой тумана сцена и немногочисленный кордебалет в однообразных белых костюмах никакого ощущения праздника у меня лично не вызывают. Конечно, никто не знает, как проходили языческие праздники в Древней Руси, но воплощенное на сцене личное представление о них постановщика смотрится довольно уныло. К счастью, картинку вскоре оживляет набег кочевников, за которым следует уже описанный оригинальный скорбный танец невольниц. За всем происходящим наблюдает чудом уцелевшая Ольга-ребенок.

В следующей картине мы видим уже Ольгу-девушку, предающуюся печальным воспоминаниям на месте гибели матери, спасшей ей жизнь. Элегию прерывает появление охотников во главе с княжичем. Дальнейшее развитие сюжета в этой картине на языке современной юриспруденции кратко и емко называется сексуальными домогательствами. Однако будущая княгиня демонстрирует незаурядную силу характера, сумев не только с достоинством выйти из щекотливой ситуации, но и навсегда очаровать своим обаянием привыкшего к легким победам Игоря. В дуэте брутальность Игоря ярко контрастирует с легкостью и изяществом партнерши, почти перерастая в традиционный балетный любовный дуэт, который обрывается, едва начавшись, когда героиня ловко ускользает от распаленного ее неожиданной неуступчивостью княжича. И вот тут у меня наконец возникает ощущение реальности происходящего на сцене.

Но длится это очарование недолго, потому что следующая картина, как по мне, поставлена крайне неудачно. У меня, по крайней мере, при виде этих княжеских смотрин заморских невест возникает стойкая ассоциация с 3-м актом «Лебединого озера». Но если в бессмертном балетном шедевре претендентки на руку принца ведут себя сообразно своему царственному достоинству, то Николаев заставил всех 4-х исполнительниц эпизодических партий невест пошло вешаться на шею княжича, который, словно поменявшись местами со своей недавней несостоявшейся жертвой, сам теперь вынужден отбиваться от откровенных домогательств. Нам, конечно, не много известно о нравах и представлениях о рамках приличия древнерусского княжеского двора, но все же происходящее на сцене весьма и весьма смущает. Танца в чистом виде здесь нет, сцена решена средствами пластической пантомимы. Отбившись от претенденток, Игорь наконец проявляет еще одну грань характера, кроме уже описанной брутальности, и настаивает на немедленной доставке в княжеские палаты запавшей ему в душу поселянки. За сим следует краткая сентиментально-романтическая идиллия встречи влюбленных, очарование которой напрочь рассеивает сцена собственно свадьбы. Ну, не знаю… Конечно, крики «Горько!» и грубоватые шуточки, присущие народному свадебному обряду, являются бесспорным наследием языческих времен, но столь натуралистичное воспроизведение их на балетной сцене лично меня коробит. Свадьба все-таки княжеская…

Второй акт открывает идиллическая картина семейного благополучия Ольги, Игоря и маленького княжича Святослава. Но Игорю предстоит отправиться в очередной поход. История о коварных древлянах, зверски убивших Игоря, и последовавшей за его гибелью изощренной мести овдовевшей княгини Ольги, которая составляет основу исторической канвы спектакля, известна всем нам еще со школьной скамьи. В спектакле же она показана с пугающей достоверностью. На наших глазах еще недавно счастливая любящая женщина преображается в беспощадную мстительницу. При этом Николаев словно еще раз акцентирует наше внимание на общей картине нравов дохристианской эпохи. Чудовищная жестокость в его видении того времени в порядке вещей не только для кочевников, но и для вполне цивилизованных киевских князей. Реки крови, в том числе и безвинно пролитой (мы ведь помним, что древляне убили князя за неумеренную жадность, когда тот повторно явился за данью), вполне обычное явление. Поэтому сцена с преследующими Ольгу окровавленными призраками убиенных древлян еще больше подчеркивает исключительность героини спектакля. Ведь она всего лишь исполняет свой долг, следуя жестоким обычаям своего времени. Так поступают все, но только Ольгу преследуют угрызения совести и сомнения в правильности такого мироустройства, от которых ее не в состоянии спасти немые языческие идолы. По Николаеву получается, что жуткая месть Ольги древлянам стала первым кирпичиком в фундамент последующего крещения Руси. Не будь этой, как сейчас говорят, карательной операции, история могла пойти по другому пути.

Самой впечатляющей в спектакле, несомненно, является сцена крещения на фоне задника с символическим изображением купола Константинопольского собора святой Софии. С этого момента Киевская Русь интегрируется в общеевропейскую цивилизационную схему, основой которой является христианская идеология. Привет ХХІ веку из далекого Х-го. На повестке дня все та же евроинтеграция. Поэтому спектакль обретает новую актуальность в современных реалиях. Этот фрагмент балета нам показывают чуть ли не во всех концертах, так что не стану его подробно описывать.

Вообще второй акт получился намного ярче и насыщеннее, чем первый, и именно ему, на мой взгляд, балет и обязан своим успехом у зрителей. Ведь после потрясающей сцены крещения мы увидим еще и очень динамичную сцену оргии, устроенной Святославом в отсутствие строгой и властной матери, а затем резко контрастную драматичную сцену отказа Святослава принять новую религию. И апофеоз, в котором мы словно глазами состарившейся героини увидим основные вехи ее сложного жизненного пути и вместе с ней заглянем в будущее, в символичную сцену крещения Руси. Труды Ольги не пропадут даром, ее внуку князю Владимиру суждено войти в историю как Владимиру-крестителю. Но первый камень в фундамент будущего крещения Руси заложен именно Ольгой.

И, наконец, об исполнителях главных партий.

Дарование Е. Печенюк наиболее полно раскрывается именно в лирической, чувственной стихии, которая по замыслу постановщика в этом конкретном спектакле не доминирует. Ее интерпретация партии Ольги, тяготела скорее к лирике, чем к драме и эпической монументальности, что, на мой взгляд, не вполне отвечало главной идее спектакля. Думаю, понимала это и сама балерина, поскольку партия Ольги совсем скоро исчезла из ее репертуара.

По-настоящему премьерным для меня стал второй состав, в котором партию Ольги исполнила Е.Шмигельская. Ее героиня, очерченная скупыми, но очень точными штрихами, но при этом гармонично сочетавшая эпическую масштабность с искренней проникновенностью и глубиной проживания образа, стала большой творческой удачей балерины. Увы, после перерыва, связанного с длительным отсутствием спектакля в афише, лаконичность выразительных средств, обусловленная замыслом постановщика, сыграла с исполнительницей злую шутку. В этом сезоне Ольга в исполнении Шмигельской показалась мне чрезмерно сухой и отстраненной. Но вполне допускаю, что это было всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

Третья исполнительница С.Лисняк вошла в спектакль позднее. Но именно созданный ею образ всегда казался мне наиболее гармоничным и интересным. К сожалению, эта балерина покинула нашу труппу. Но тем приятнее было снова увидеть ее княгиню Ольгу в мартовском спектакле. Я понимаю, что такая экстренная замена была вызвана форс-мажорными обстоятельствами, и что балерине очень сложно было заново войти в спектакль, но тем радостнее мне констатировать, что это возвращение княгини Ольги меня не разочаровало.

Две главные мужские партии, по понятным причинам, оказались в тени главной героини спектакля. Собственно, на долю исполнителя партии князя Игоря досталась только брутальная сцена встречи с Ольгой да довольно несуразная сцена свадьбы. Гибель князя вынесена за рамки действия. Поэтому у всех трех исполнителей этой партии – Д.Омельченко (в премьерный сезон он был и помоложе, и полегче), А.Чорича, Е.Кучвара – получились примерно равноценные образы мужественного и властного князя.

Образ князя Святослава получился более многогранным. Ведь краткая сценическая история князя Игоря не ставила героя перед драматичным выбором веры, да и продемонстрировать на сцене воинскую доблесть постановщик ему не позволил. Все это досталось исполнителю партии Святослава, в которой мы увидели уже 4 солистов нашего балета. Кроме уже упомянутого С.Бадалова, танцевавшего премьеру, эту партию блестяще исполнял уже покинувший труппу С.Скворцов. Но больше всех повезло Е.Кучвару, который успел станцевать в спектакле обе мужские партии. Особенно удался ему образ Святослава в февральском спектакле нынешнего сезона. Сравнивая с виденным ранее, просто невозможно не заметить огромный творческий рост этого перспективного молодого артиста. И, наконец, в марте в партии Святослава дебютировал Е.Даньков-Белянский, но по первому выступлению сложно судить о том, какой будет его интерпретация образа, а следующего, исходя из предшествующей сценической истории спектакля, можно ждать очень долго.

Хочется надеяться, что постановка Николаева не станет последним обращением украинских, а возможно, и не только украинских, балетмейстеров к балетной партитуре Станковича. Ведь и необыкновенно выразительная музыка, и оригинальный сюжет «Княгини Ольги» ставят перед постановщиком целый ряд интереснейших задач, требующих нестандартного подхода и смелых постановочных идей. Найдется ли кто-то, кто не только примет все эти вызовы, но и найдет блестящие решения? А может быть, в будущем будут существовать две или даже более постановки этого балета? История балета знает немало таких примеров. Взять хотя бы «Спартак», идущий в постановках Л.Якобсона и Ю.Григоровича. Во всяком случае, как бы ни сложилась дальнейшая судьба постановки О.Николаева, имеющей и несомненные достоинства, и не менее явные недостатки, в нашем театре, эта балетная партитура Станковича заслуживает нового сценического воплощения.