Так редко случается писать о хорошем! И тем удивительнее, что повод для этого нашелся в нынешнее голодное для днепровских балетоманов время, когда труппа обескровлена отъездом практически всего основного состава на гастроли в Америку. Безусловно, очень приятно, что наши танцовщики востребованы за океаном. Правда, лично меня снова весьма смущает, что на гастроли наши артисты ездят под неким сомнительным брендом, никакого отношения ни к Днепру, ни к Украине не имеющим.  Об этом говорит подпись под фото, попавшимися мне на глаза в Фейсбуке. Боюсь, что такого рода гастроли, даже и заокеанские, вряд ли позитивно скажутся на репутации театра. А это единственное, что могло бы утешить зрителей, несколько месяцев сидящих на голодном пайке. Хотелось бы, чтобы наш балет ездил на гастроли под своим собственным брендом. Вот так, к примеру:  http://opera.odessa.ua/ua/novini/2018/11/3883.html?fbclid=IwAR1AUVAb4Zs5naTS2ZLl3QRqhdQU1ZSNM-IizuHOwxiRn5MHasSSAlJ6LeA

Но оставим гастроли на совести их организаторов. Меня больше волнует, что происходит в Днепре. И волнения эти, надо признаться, оказались весьма приятными. Прежде всего тем, что в таких экстремальных условиях наша труппа, с ее вечным кадровым дефицитом, неожиданно обнаружила немалый запас прочности. Пусть даже и при всего двух балетах в месяц. Что юные перспективные воспитанницы нашей балетной школы Илона Байтлер, Стелла Федорович, Дарья Беркова уже вполне способны конкурировать за сольные партии в спектаклях. Что есть у нас в труппе нераскрытый потенциал. И вполне достойный уровень спектаклей последних двух месяцев это подтвердил.

Но главным открытием вечера вот уже второй раз в нынешнем сезоне стал очень проникновенный дуэт Натальи Кущ и Александра Омельченко. В этом «Лебедином озере» межу двумя яркими солистами возникла еще и та самая «химия», о которой так любят порассуждать заядлые театралы.

Танец Натальи Кущ подкупает прежде всего глубиной проживания и искренностью и достоверностью образов. Душой, а не техникой, хотя и с последней у балерины полный порядок. К слову, у нас почему-то никто не вспоминает, что она стала первой в истории нашей балетной школы солисткой, станцевавшей партию Одетты-Одиллии на сцене Национальной оперы Украины. Ее Одетта при всей своей трогательной искренности исполнена чувством внутреннего достоинства. Никакой приторной и слезливой жалостности, — горделивая светлая печаль и робкая надежда на избавление — вот лейтмотив второго акта. И, конечно, очень светлый дуэт с принцем, передающий всю трепетность зарождающегося чувства, его нарастающую всепобеждающую силу.

Этой хрупкой и нежной Одетте противостоит неожиданно яркий, дерзкий  и темпераментный образ Одиллии.  На романтичного влюбленного Зигфрида обрушивается настоящая лавина обаяния и соблазна, перед которой не способен устоять никакой, даже самый влюбленный мужчина. Принц обречен покориться этим неотразимым чарам. Но истинная сущность этой Одиллии раскрывается не в дуэте с принцем, где царит непобедимая магия рокового соблазна, а в сольных вариациях. Сложность партии не мешает балерине продолжать создавать образ, показывать его эволюцию. И вот уже взгляд становится холодным, пластика уверенно-победительной и властной. Эта Одиллия знает, как покорить любое сердце и расчетливо пользуется своими чарами. И наслаждается своим очередным триумфом. Властительница, соблазнительница, чаровница с холодным сердцем, жестоко смеющаяся над преданной любовью и крушением надежд.

Зигфрида Александра Омельченко я вижу уже в третий раз, каждый раз с разными партнершами. Надеюсь видеть и еще, хотя наших балетоманов уже успело расстроить известие о результатах конкурса во Львовской опере. Думается, это куда более интересная перспектива, чем Днепр с бесконечными выездами в Краматорск, Мариуполь и т.п. По крайней мере, именно львовские солисты балета последние сезоны пополняют ряды солистов НОУ.  Но мне было бы очень жаль расстаться с этим артистом и с надеждой на достойную конкуренцию среди солистов нашей труппы, без которой невозможен дальнейший творческий рост.

Всякий раз его образ покоряет неподдельной романтичностью, искренним переживанием и элегантностью. А еще — умением красиво подать партнершу, создать гармоничный и красивый дуэт. Не стал исключением и этот спектакль. Зигфрид мечется между собственными смутными грезами, воспоминанием о далекой и почти нереальной Одетте и манким соблазном земной и чувственной Одиллии. И борется не столько с колдовством Ротбарда, сколько со своими внутренними сомнениями и плотскими стремлениями, которые способны на мгновение возобладать даже над самым искренним чувством к Одетте.

Стоит также отдельно отметить и технику артиста, особенно виртуозные вращения.

В нашем спектакле светлое начало неизменно побеждает, хотя в изначальной версии «Лебединого озера» финал не был счастливым. Впрочем, не был и трагичным: бросившиеся в воды озера герои находили спасение от злых чар и воссоединялись навеки в подводном мире. В видении первых постановщиков на земле истинная любовь могла одолеть темные силы и плотские соблазны только ценой прекращения земного существования героев. Но у сказки, каковой большинство зрителей считает эту историю, должен быть счастливый конец…

Ну и напоследок еще одна ложка дегтя. Не могу не сказать, что и без того очень интересный спектакль мог бы быть еще более ярким и цельным, если бы не оркестр. Дошло уже до того, что приходится терпеть даже досадные сбои в звучании солирующих инструментов. Не говоря уже о неудобных или неровных темпах, которые не позволяют танцовщикам в полной мере продемонстрировать свои возможности, и расхлябанном общем звучании,  разрушающем все очарование музыки Чайковского. Причем проблема эта актуальна для большинства спектаклей нынешнего сезона, как балетных, так и оперных. Я понимаю, что весь репертуар (к слову, не такой уж и огромный!) тянут по сути полтора дирижера, что нагрузка огромна. Но ведь надо что-то делать! Как насчет поисков третьего дирижера? Или приглашения дирижеров на конкретные спектакли? Ощущение собственной незаменимости и безальтернативности еще не шло на пользу ни одному артисту. Думаю, нашему новоиспеченному главному дирижеру отсутствие конкуренции тоже не пойдет впрок. А уж общему уровню театра — тем более.

Итак, последняя афиша уходящего 2018 года. Негусто, прямо скажем. Всего 13 спектаклей. И это с «Сорочинской ярмаркой», двумя представлениями «Симфо-шоу» и тремя детскими сказками. То есть, говорить почти не о чем: 5 опер и 2 балета. Вот и вся афиша театра, собирающегося претендовать на статус национального. Ах да, еще и первая премьера юбилейного театрального сезона — детский мюзикл «Кошкин дом»… Слов нет…

Для сравнения: в праздничный новогодний репертуар  со 2 по 13 января втиснули 23 спектакля. 16 дневных детских сказок и, что, конечно, приятный сюрприз, 6 вечерних спектаклей — 3 «Ночи перед Рождеством», 2 «Щелкунчика», «Симфо-шоу», — и традиционный Рождественский концерт балетной школы. Обычно в горячую пору детских утренников о взрослых зрителях у нас забывают, а им тоже хочется праздника! Правда, вечерними спектакли, начинающиеся в 17.00 и даже в 18.00 в рабочий день, можно назвать весьма условно. А в их числе, к сожалению, оказались «Щелкунчик» и «Балетні перлинки». Зато для «Симфо-шоу» отдали вечер пятницы с началом в 19.00…

Балетоманы сидят на голодном пайке уже 4-й месяц. Снова только «Жизель» и «Лебединое озеро», как и в ноябре. Основная часть группы, а это целых 27 человек, большая часть из которых — солисты,  радует взоры заокеанских зрителей на гастролях в США. Свои — потерпят. Им не привыкать. Обойдутся без предновогодних «Щелкунчиков». К слову, Днепр — единственный из 5 городов Украины — счастливых обладателей оперный театров, где этот балет в декабре не показывают уже второй сезон подряд. Да и вообще показывают 3 раза в сезон, хотя спектакль неизменно собирает аншлаги.

Остается только удивляться, каким чудом худруку балетной труппы удается в этих условиях собрать состав хотя бы на 2 классических спектакля в месяц. Впрочем, не бывает худа без добра. В отсутствие ведущих танцовщиков мы смогли убедиться, что в труппе наконец появился некоторый запас прочности. По крайней мере,  по части женских партий. Ведь уже в ноябре место отсутствующих исполнителей заняли совсем юные воспитанницы нашей хореографической школы и опытные танцовщицы кордебалета. И их выступления дают веские основания полагать, что при условии регулярной сценической практики они смогут быть как минимум на равных (а то и получше!) с теми, кто из сезона в сезон неизменно выходит на сцену в той же тройке больших лебедей, испанском танце или вальсе невест. Но вот только, боюсь, с возвращением основного состава юные наши дарования снова прочно застрянут в кордебалете.

Главным событием скудной балетной афиши декабря, несомненно, станет рождение на нашей сцене еще одной Жизели. Впервые в своей карьере эту партию исполнит Алина Веретина, опытная и очень одаренная балерина, обладающая ярким сценическим темпераментом. Ее партнером станет Александр Омельченко. Он же заявлен и в «Лебедином озере», в дуэте с Е.Шмигельской.

В оперной части афиши наибольiий интерес, пожалуй, вызывает «Принцесса Турандот» с кардинально обновленным составом исполнителей. В этом спектакле нас ожидают сразу четыре премьеры: Турандот — Е.Миколайко, Лиу — Е.Кравченко, Калаф — И.Шевчук, Альтоум — И.Садовой. Об единственной уцелевшей в репертуаре театра опере Пуччини (напомню, у нас шли «Мадам Баттерфляй», «Тоска», «Богема», «Джанни Скикки» и «Сестра Анжелика») вспомнили по случаю юбилея композитора.

Еще одно премьерное выступление мы увидим в опере «Князь Игорь», традиционно приуроченной ко дню рождения театра. В партии Галицкого  впервые на нашей сцене выступит М.Иващук. Главную партию в этом спектакле исполнит А.Форкушак.

Остальной оперный репертуар декабря представлен двумя шедеврами Дж.Верди. В «Травиате» споют Е.Самойлова, И.Шевчук и А.Ломакович. В «Риголетто» нас ожидает тот же состав, что и в октябре (А.Форкушак, В.Лисковецкий, М.Цветинская и В.Бабенко), за исключением партии Маддалены, на которую заявлена О.Ус.

Ну и, наконец, неизбежный «Онегин.Live». Надо же отбить затраты на постановку. С названием последней нашей премьеры в декабрьской афише произошла неожиданная метаморфоза. То ли ошиблись, то ли поменяли,  — остается только гадать. Впрочем, как ни назови, кого ни пригласи, безнадежно испорченный режиссурой спектакль это не спасет. Любимой многими зрителями оперы Чайковского мы лишились.

Вот и весь наш театральный декабрь. Как обычно, скудный. Оперная труппа занята новой детской сказкой, балет на гастролях. Остается ждать второй половины января и надеяться, что мы все же увидим «Аиду», «Трубадур», «Бориса Годунова», «Паяцы», «Спящую красавицу», «Дон Кихот». Спектакли, составляющие золотой фонд репертуара, до которых пока еще не успели дойти руки у наших обновителей. Хотелось бы, чтобы этого не случилось как можно дольше, потому что до сих пор ни одной из новых премьер не удалось затмить эти постановки.

Да-да, господа артисты! Ибо неважно, что и как вы там поете или танцуете, — через неделю после спектакля 3/4 зрителей вряд ли вспомнят ваши фамилии. Но вот если вы в процессе нечаянно  (или намеренно, — чего не сделаешь ради славы) свалитесь в оркестровую яму, — всенародная известность Вам обеспечена. И ни одним своим сценическим образом вам не удастся настолько взволновать сердца публики.

До этого несчастного случая в Днепре вообще мало кто знал, что воспитанница нашего балета стала ведущей солисткой «Модерн-балета» (к слову, не она первая!), да и само имя артистки помнили только заядлые балетоманы вроде меня.

Представляю, что сейчас чувствует героиня этого злосчастного инцидента, читая все эти бесчисленные статьи… В одночасье стала звездой, журналисты не постеснялись рассуждать о ее внешних данных и перерыть ее страницу в соцсети в поисках наиболее эффектных фото… Думаю, не о такой славе она мечтала, с детства стоя у станка… И предпочла бы стать известной благодаря своим творческим достижениям, которыми по праву может гордиться, а не несчастному случаю, могшему стоить ей карьеры и здоровья. Надеюсь, все обойдется, и от души желаю Елене как можно скорее восстановиться. К слову, до сих пор жалею, что мне не приходится больше видеть эту одаренную балерину, танец которой отличала такая удивительная хрустальная хрупкость,  в «Шопениане» на нашей сцене. Что не увижу ее Авророй и Жизелью в классических балетах… И надеюсь, что она еще станет героиней громких заголовков, но уже благодаря своим сценическим образам.

Хотя это нелегко,- о творческих достижениях у нас пресса, увы, писать не торопится. Не та тема, рейтинг не даст… Вот на скандалы и происшествия летят, как мухи на мед… И то: премьеры в театре все время, кому они интересны, а вот балерина со сцены, на моей памяти, падает впервые… Резонанс… Уже и центральные телеканалы, гляжу, подхватили горячую тему…

Зато когда в театре буквально пару дней назад молодой солист дебютировал в сложнейшей партии, неделю назад одна из воспитанниц нашей балетной школы, ныне известная европейская балерина, выступила на родной сцене в партии Жизели, в начале сезона труппа пополнилась почти десятком новых солистов, в марте впервые в Днепре была исполнена кантата-симфония «Кавказ» (и еще много всего можно припомнить), — ни одно из бесчисленных СМИ не проронило ни слова… Такое впечатление, что журналисты просто не догадываются, что в этом театре не только торгуют ширпотребом, бьют зрителей молотками, вляпываются в истории и падают со сцены, но еще и иногда (гораздо реже, чем хотелось бы!) умудряются творить искусство, создавать новейшую культурную историю Днепропетровщины!

Так что, господа артисты, если хотите, чтобы вас заметили и наконец оценили СМИ, придется падать. Только сначала аккаунты в соцсетях проверьте, а то, если вдруг не повезет (или повезет!?), придется красоваться в прессе в неприглядном виде.

Вот оно… То самое почти забытое ощущение чуда. Когда смотришь спектакль, затаив дыхание, когда невозможно не принести цветы, а после спектакля не бежать за кулисы, чтобы поблагодарить артистов, хотя в состоянии эйфории нужные слова куда-то деваются из памяти… Когда хочешь только, чтобы вечер этот подольше не заканчивался.

Но все хорошее быстро проходит. Вот и сегодняшняя «Жизель» уже стала театральной историей. Чудесной историей счастливого возвращения на родную сцену сразу двух выпускников нашей балетной школы — Натальи Кущ и Александра Омельченко. Как же долго мы этого ждали! Как хотелось увидеть, какими стали наши юные звездочки, за которыми мы когда-то с такой надеждой следили… И как хочется верить, что это не последнее такое счастливое возвращение!

За мою достаточно долгую театральную жизнь мне очень везло именно на Жизелей. Первой, и на долгие годы самой любимой, стала Елена Беленко. Затем случилась чудесная встреча с Жизелью Натальи Лазебниковой на сцене НОУ. С большим теплом и благодарностью я вспоминаю и других своих своих Жизелей — Е.Дубровину, А.Дорош, О.Загуменникову, И.Сурневу, Л.Мкртумян, Е.Печенюк, О.Ларчикову, Е.Филипьеву, С.Лисняк.

И вот новая встреча с одним из самых любимых балетных образов. Жизель Натальи Кущ подкупает прежде всего удивительной жизнерадостностью и искренностью. От нее исходит безыскусное сияние счастья и радости, которое словно согревает всю сцену. Ею хочется любоваться. Ее хочется защитить от того неизбежного, предчувствие которого уже живет в музыке, когда Жизель на сцене еще так счастлива и беззаботна. Просто прогнать этих двух безумцев, которые из соперничества, из ревности, из жажды обладания сломают сейчас этот прелестный цветок. Но ей надо пройти через боль разочарования, безумие и смерть, чтобы стать той Жизелью, за которой вот уже второе столетие, затаив дыхание, следят театральные залы. И все случается, как должно случиться. И можно только догадываться, сколько труда скрывается за этой естественностью и искренностью образа, за этой непринужденной легкостью и грациозностью танца. И сожалеть, что спектакль так скоро закончился, потому что на это можно смотреть бесконечно.

Во втором акте радостная беззаботность Жизели сменяется пронзительной обреченностью. Линии танца обретают почти неуловимую утонченность, словно тающую в в лунном свете, трогательную и беззащитную.  Перед нами тень, движимая лишь воспоминанием о любви и желанием спасти возлюбленного от гибели, даже если это лишит ее шанса на вечность среди  безжалостных виллис.  Мне никогда еще не приходилось видеть Жизели, настолько чужой призрачному миру, в котором ей суждено восстать из могилы. Обман убил в ней жизнь, но не погасил света. Радость жизни, которой Жизель переполнена в начале спектакля, превратилась в жертвенность и умение прощать и отпускать.

Альберт Александра Омельченко в 1 акте словно купается в лучах радости, исходящих от Жизели. После холодной чопорности Батильды его неудержимо влечет живая, светлая и непосредственная натура этой простой селянки. И он наслаждается каждой минутой с ней, не особенно задумываясь о будущем. Поэтому трагический финал для него как гром среди ясного неба. Он искренне увлекся, заигрался, забыл о разделяющей их пропасти, о своих обязательствах перед другой. И, кажется,  даже не предполагал, что Жизель испытывает к нему такое глубокое чувство.

Легкий, техничный, выразительный, романтичный, обладающий изысканной чистотой линий, надежный партнер, — это все об А.Омельченко во втором акте спектакля. Помимо красивых прыжков, виртуозных вращений и поддержек, Александр продемонстрировал восхищенным балетоманам еще и два десятка антраша вместо традиционных диагоналей бризе, которые мы привыкли видеть. До него на нашей сцене их на моей памяти исполнял лишь солист НОУ Ян Ваня.

Возможно, дуэту главных героев где-то и недоставало станцованности. На то были объективные причины. Буквально накануне нашего спектакля Александр танцевал Альберта во Львове, и у артистов оказалось не так много времени для репетиций. Но талант, мастерство, сценический опыт, тонкий вкус и, самое, пожалуй, главное, — желание подарить зрителям праздник, — сделали свое дело. Спектакль получился.

Я намеренно умолчу о кордебалете, хотя именно в этом спектакле ему отведена огромная роль. Дело в том, что чуть ли не половина труппы находится на гастролях в США. А у нас и без гастролей собрать состав на классику — вечная проблема, а уж сейчас — и вовсе  задача практически невыполнимая. Однако, надо отдать должное руководству балетной труппы, таки собрали. Кажется, на сцену выпустили всех, кто хоть немного способен стоять на пальцах… .И каким-то непостижимым образом сумели добиться сносного, по меркам  нашего театра, соблюдения линий и синхронности. В партии Ганса пришлось тряхнуть стариной ветерану труппы Юрию Войникову, который приятно удивил своей очень неплохой формой. Есть еще порох в пороховницах, есть чему поучиться молодым.И только на вставное па-де-де из первого акта не смогли найти солиста, пришлось этот номер купировать.

Но если для руководства труппы масштабный исход ведущих артистов на гастроли — грандиозная проблема, то для тех, кто по разным причинам остался дома, это — долгожданный и, может статься, судьбоносный шанс проявить себя. Что греха таить, порой создается впечатление, что некоторые балетные партии отдельные исполнители застолбили за собой до пенсии… По крайней мере, уже не первый сезон из спектакля в спектакль мы видим в них одних и тех же артисток. И вот сразу три премьеры —  Мирта в исполнении Е.Шмигельской и «двойка» виллис в исполнении В.Колесник и совсем юной Д.Берковой. Для одаренной воспитанницы нашей балетной школы это, если я не ошибаюсь, первая сольная партия. В добрый час! Вариация была исполнена вполне уверенно, что дает основания надеяться на успешное продолжение.

Наша новая Мирта Е.Шмигельская — опытная балерина, но и задача ей на этот раз досталась сложнейшая. Чувствовалось и старание, и желание, но этот образ из тех, что не создаются за один спектакль. Пока это скорее набросок, эскиз. Чтобы образ приобрел цельность, масштаб и колорит,  а исполнительница — уверенность, нужны еще спектакли. Надеюсь, они у балерины будут. Хотя сознаюсь честно: в этом случае мне сложно сохранить беспристрастность. Слишком люблю образ, созданный на нашей сцене моей любимой О.Дорониной, слишком дорожу воспоминанием об этой Мирте, словно скользившей по сцене холодным лунным лучом… У каждого есть свои слабости и свои идеальные исполнители… Боюсь, я еще долго не смогу по достоинству оценить любую другую Мирту и Фею Сирени…

За третьей дебютанткой субботнего спектакля В.Колесник я, признаться, слежу со дня ее первого выхода на сцену в кордебалете. Было это несколько сезонов назад в «Лебедином озере». Новенькая сразу заворожила меня какой-то необыкновенной тонкостью, хрупкостью и несколько робким обаянием. И, видимо, не случайно: ей все чаще доверяют сольные партии в спектаклях. Всегда с удовольствием смотрю на нее в дуэте с А. Салмановой.  Еще бы чуть побольше уверенности, раскованности, апломба! Но виллиса, как по мне, удалась. Легкое, эфемерное и отстраненное существо — как раз то, что нужно!

Такой осталась в памяти, такие мысли и чувства пробудила во мне эта «Жизель». Как же редко последние годы случается мне выйти из театра с таким невероятным ощущением праздника, с таким чувством признательности ко всем, причастным к созданию этого чуда, как после этого спектакля! И как же хочется всегда испытывать именно эти чувства, а не уже привычные горечь, разочарование и недоумение…

.

Я все думаю, какое же подобрать слово, чтобы кратко и емко охарактеризовать то, что происходило в нашей опере в воскресенье 28 октября… Карикатура? Абсурд? Пародия? Кошмар?

Если кто-то не в курсе, в этот злополучный вечер в театре давали «Онегина». Точнее, то странное и нелепое нечто, во что превратился шедевр Пушкина и Чайковского в кривом зеркале режиссерского восприятия. То есть «Онегин.Life».

• Онегин — А. Сергеев
  Татьяна — М. Максакова (приглашенная солистка)
  Ольга — Т. Кучвар
  Ленский — И. Шевчук (премьера)
  Князь Гремин — И. Бабенко
  Ларина — З. Каипова
  Няня — С. Сошнева
  Зарецкий — А. Стрижак
  Дирижёр — Ю. Пороховник
• Режиссер – Ж.Чепела

Но беда, как известно, не приходит одна. Чтобы поднять интерес публики к более чем спорному новоделу, на партиюТатьяны решили пригласить звезду. Поэтому пришлось подвергнуться еще одному тяжкому испытанию нашим новым Онегиным. Звезда, впрочем, оказалась столь же сомнительного уровня, как и постановка. Утешало в этот вечер только то, что они друг друга стоили.

Уж в который раз замечаю, что чем меньше певец или певица могут похвастаться вокалом, тем больше вокруг них шумихи. Впрочем, популярностью своей среди широкой публики наша гостья обязана скорее трагическим обстоятельствам, сделавшим ее героиней нашумевших новостей, чем своим выдающимся артистическим достижениям. До этого ее имя в наших широтах знали, в лучшем случае, полтора десятка специалистов и меломанов. Зато теперь  ее помпезно презентуют доверчивой публике как «всемирно известную оперную диву»…  О  да, наш зритель  доверчив, как ребенок. И уж точно не ждет подвоха в храме высокого искусства, которым когда-то был наш оперный. Жаль, что среди читателей моих заметок скорее всего нет жителей Кременчуга, куда после Днепра направится с концертом наша гостья, а то б хоть порассказали, как часто их город посещают  звезды оперы… Не будьте наивны, господа: те, кого ждут в лучших театрах мира, ни Кременчуг, ни даже Днепр визитами не удостаивают. Они и в столице-то не частые гости. Наш же удел — либо звезды на позднем закате карьеры, от которых осталось уже одно только славное имя, либо разрекламированные мыльные пузыри вроде Максаковой. Потому что кроме известного имени, способного собрать зал, предложить ей оказалось нечего.  Пением своим она не то что на диву, — на приличную солистку провинциальной оперы, увы, не тянет. Зато привлекает публику куда успешнее, чем намного более одаренные и интересные солисты НОУ и других театров Украины, которых порой приглашают у нас выступать. Эти окупаются плохо, поскольку заняты творчеством, и их имена не мелькают в громких заголовках. А театр у нас ориентируется не на уровень исполнителя, а на его раскрученность. И раз безголосая Максакова собирает аншлаг, боюсь, мы обречены снова видеть ее на нашей сцене… С меня, правда, более чем достаточно одного раза. Досидеть до конца этого безобразия стоило немалых усилий даже с моей закалкой.

Но, боюсь, остальная публика куда менее разборчива и сведуща в тонкостях оперного жанра. Вот и на воскресном спектакле народ сосредоточенно и упоенно приобщался к высокому искусству под неизбежные громкие трели мобильных и столь же несносный шелест конфетных оберток, праздношатание по залу и обмен впечатлениями шепотом, слышным на пол-партера. Правда, порой долетавшие до меня замечания даже обнадеживали. Отдельные зрители оказались основательно знакомы с сюжетом и громко сетовали, что бал превратился в вокзальную толчею, а Ленский на дуэли остался без пистолета… Но эти очаги культуры не могли перекрыть всеобщую готовность принять звезду с надлежащим восторгом… Наши люди боятся выделяться. Даже догадываясь, что им подсунули явное не то,  они не отваживаются сказать об этом вслух, чтобы не выглядеть не понимающими, не способными оценить и восхититься. Доверяют тому, что им рассказывают, больше, чем тому, что видят, слышат и чувствуют сами. Несколько человек чуть ли не по секрету, стесняясь собственных впечатлений, сознались мне после спектакля, что звезда их не впечатлила…

Но беда этого спектакля не только в приглашенной солистке. После повторного просмотра мое ощущение, что режиссерское прочтение оперных образов Чайковского проникнуто какой-то совершенно непонятной злостью и желанием сделать героев как можно более корявыми, искусственными, карикатурными, мелкими и пошлыми, еще более усилилось. Да, в литературном первоисточнике Пушкин к большинству своих героев относится с изрядной долей сарказма, но в опере этого нет и в помине. Чайковский определил жанр своего произведения как «лирические сцены». И музыка оперы совершенно не сочетается с таким режиссерским подходом. Спектакль наполнен движением, но впечатление эта пластика, порой больше напоминающая кривпяние и клоунские ужимки, производит очень странное, поскольку существует совершенно отдельно от музыки, словно нарочито ей противоречит.

И я предпочту навсегда остаться неисправимым консерватором, закостенелым в своих стереотипах восприятия и верности традиционным подходам, не способным воспринимать новаторские идеи, чем принять подобную трактовку образов Онегина. От несуразности происходящего на сцене порой просто оторопь берет. Татьяна и Ольга скорее напоминают публичных девок, старательно и неумело изображающих светскость, чем благовоспитанных девиц из добропорядочного и патриархального помещичьего семейства. Ничуть не лучше смотрятся Ларина и Няня, откровенно шпионящие за юными особами.  Ленский выглядит совершенно потерянным. А к финалу своей сценической истории и вовсе походит на безропотного телка, покорно идущего на убой. Романтику убрали, а взамен ничего не предложили, кроме опошления образа употреблением спиртного. К слову, дебютант спектакля Игорь Шевчук в этот вечер оказался единственным человеком на сцене, чье пение напоминало мне, что я слушаю оперу, а не злую и бездарную  пародию на нее. Гремин — скорее самовлюбленный вальяжный барин, чем генерал, прошедший огонь сражений. Онегин — какой-то несуразный то ли психопат, то ли алкоголик, глазами которого, по условиям игры, зритель и видит происходящее. Заодно и те моменты сюжета, которых главный герой видеть никак не мог, поскольку они происходят без его присутствия. Но пойти по выбранному пути до конца и окончательно изувечить оперу радикальными купюрами постановщик пока не решилась. В результате получилось невнятное ни то, ни се.

Лучшее, что можно было сделать в этот злосчастный вечер, — закрыть глаза, чтобы не видеть этого безобразия, и погрузиться в гениальную музыку, которую, к счастью, не способна уничтожить никакая режиссура. Но и этого не позволил нестерпимо громыхающий оркестр, нещадно глушивший певцов, которые и без того далеко не блистали.

Эта пытка Онегиным казалась просто бесконечной и повторить ее я вряд ли отважусь, сколько бы «ЗВЕЗД» в этот спектакль ни пригласили. Более того, если администрация театра решит продолжать приглашать Максакову, мне придется отказаться и от посещения других спектаклей с ней. Не хочу своим присутствием в зале и своими деньгами, как ни ничтожна их доля в общем кассовом сборе, поощрять подобное унижение оперы.

В ноябре нас ожидает всего 12 спектаклей. Это если считать  концерт «Владимир Малахов и звезды мирового балета», который тоже включили в буклет с репертуаром на ноябрь, и «Шопениана» и «Дети ночи-2» с Е.Кухар и А.Стояновым. Ну, в этом проекте, по слухам, хотя бы участвуют наши артисты, что оправдывает его присутствие в афише.

Балетный репертуар продолжает огорчать. Всего лишь два спектакля — «Жизель» и «Лебединое озеро». Нас продолжают держать на голодном пайке. Причины уже ни для кого не секрет: гастроли. Труппа перегружена выездными спектаклями. В театре уверяют, что они приносят больше дохода, чем выступления в Днепре. Поэтому интересы родной публики снова приносятся в жертву кассе. А измотанный бесконечными разъездами коллектив теряет уровень. Теряет мотивацию для творческого роста: в городках, никогда не видывавших приличного, а то и вовсе никакого, балета, все идет «на ура»… Некогда толком репетировать, некогда работать над новыми партиями, не говоря уже о премьерах, которых мы не видели уже более двух лет.

Но вернемся к афише. Самым ожидаемым спектаклем ноября станет «Жизель», в которой мы увидим дуэт Натальи Кущ и Александра Омельченко. Оба начали свой творческий путь в Днепре. Оба рано покинули нашу труппу и добились признания на других сценах. Александра днепровские балетоманы уже видели несколько сезонов назад в партии Зигфрида и в дуэте из «Сильфиды». Наталья станцует у нас впервые после того, как покинула труппу, хотя регулярно выступает на одесской сцене. В сентябре мне довелось увидеть там ее выступление в партии Авроры. Мое знакомство с обоими танцовщиками дает все основания предсказывать, что нас ожидает очень яркий спектакль и интересный дуэт. Наконец-то днепровские балетоманы дождались возвращения воспитанников нашей хореографической школы на родную сцену в полном расцвете их таланта! Это действительно выдающееся событие в истории театра!

А.Омельченко в ноябре мы увидим еще и в «Лебедином озере» в паре с Е.Шмигельской. И на этом, увы, балетное меню ноября исчерпывается. В афише, кроме выступлений гастролеров, еще только «Кармина бурана».

Оперная часть афиши, к счастью, выглядит не так скудно и печально. Здесь есть и спектакли, появление которых в репертуаре всегда событие для ценителей жанра, и премьеры. Такое оживление не может не радовать, хотя уровень того, что выносится на суд публики,  вызывает вопросы и недоумение чаще, чем следовало бы… Но о грустном будем уже по факту, если будут поводы. Пока хочется сохранить осторожный оптимизм в предвкушении  «Трубадура», «Князя Игоря» и «Иоланты». Еще две оперы ноябрьской афиши — «Свадьба Фигаро» и новодел «Онегин. Life» у меня, признаюсь, давно уже оптимизма не вызывают.

Хотя нельзя не признать, что в ноябрьской «Свадьбе Фигаро» анонсирован наш лучший состав исполнителей мужских партий и  премьеры М.Цветинской в партии Сюзанны и В.Бабенко в партии садовника Антонио. Поэтому спектакль обещает быть интересным. К сожалению, его дата совпадает с выступлением в филармонии Национального симфонического оркестра Украины. И поскольку Фигаро у нас бывает чаще, чем такие гастролеры, я предпочту провести этот вечер в филармонии.

То, что нам не пришлось ждать долгие месяцы, прежде чем снова услышать «Трубадур», не может не радовать. Хотелось бы также надеяться, что это не окажется единственный раз в сезоне! Нынешний спектакль примечателен прежде всего тем, что партию графа ди Луны в нем впервые исполнит Андрей Ломакович. За более чем четверть века посещения нашего театра, на моей памяти это только пятый ввод нового исполнителя этой партии.  Партнерами А.Ломаковича станут Е.Самойлова и О.Ус (для обеих, если мне не изменяет память, это всего лишь второй спектакль) и Т.Парулава.

Ноябрьская «Кармина бурана» примечательна премьерой нового солиста нашей оперной труппы И.Садового в партии Жареного гуся и возвращением ветерана нашего балета Ю.Войникова в образе Искусителя. Последнее, впрочем, мера вынужденная, поскольку единственный оставшийся исполнитель этой партии уезжает на гастроли. Фортуну исполнит Е.Шмигельская, также давненько не танцевавшая в этом спектакле.

Знакомство с новичками труппы продолжится и в «Князе Игоре», посвященном 100-летию со дня рождения А.Арефьева.  В партии Ярославны впервые выступит Екатерина Мыколайко. Партию Кончака во второй раз на нашей сцене исполнит еще один новичок труппы — Вадим Бабенко. Главную партию в этом спектакле исполнит В.Гудзь.

Завершится ноябрьский парад премьер в «Иоланте», где партию Эбн-Хакиа впервые исполнит А.Ломакович. Компанию ему составят Е.Самойлова, Т.Парулава, А.Сергеев и А.Стрижак.

Кроме уже упомянутых спектаклей, в ноябре в память жертв Голодомора прозвучит «Реквием» Моцарта, а также непременное «Симфошоу».

При более внимательном изучении буклета с репертуаром бросается в глаза несоответствие иллюстраций заявленным составам исполнителей. На титульном листе красуется А.Форкушак в образе князя Игоря, хотя в ноябрьском спектакле анонсирован В.Гудзь. На фото из «Свадьбы Фигаро» красуется А.Прокопенко в образе графа Альмавивы, хотя в составе опять-таки заявлен В.Гудзь… Остается лишь надеяться, что в ноябре мы увидим хотя бы  юную С.Федорович и опытного Д.Омельченко в испанском танце из «Лебединого озера». Остальные иллюстрации в буклете снова представляют собой рекламу гастролеров.

В заключение этого обзора остается только пожелать успеха многочисленным дебютантам ноября. Надеюсь, такое множество вводов станет залогом еще более интересной и разнообразной афиши в будущем.

Грустно сознавать, но сегодня мой личный черный список пополнился еще одним спектаклем театра. В следующий раз на «Любовный напиток» я пойду только в случае ввода новых исполнителей. Или смены дирижера.

Сожалеть, собственно, особенно не о чем. Постановка эта никогда мне не нравилась  ни режиссурой, ни оформлением. Исполнение, особенно мужских партий, тоже не вдохновляло. Единственным достоинством спектакля была грациозная и жизнерадостная музыка Доницетти. Выверенные темпы, сбалансированное звучание, выстроенные ансамбли, тонкое чувство стиля неизменно радовали мой слух.

И вот сегодня все эти радости меломана закончились. Первый акт спектакля наш новоиспеченный главный дирижер провел под лозунгом: «Забудьте о темпах, которые были в этом спектакле». По крайней мере, именно эта фраза громко прозвучала в начале антракта. Но, кроме отрицания сделанного своим предшественником, маэстро, увы, ничего предложить не смог.Звучание спектакля напрочь утратило привычную грацию, легкость и стильность, баланс между сценой и оркестром был непоправимо разрушен. Оркестр то грохотал, заглушая солистов, то вдруг пропадал где-то в недрах ямы, ансамбли разваливались, мизансцены комкались.

Дольше оставаться в зале не было смысла.  Потому что в новое дирижерское прочтение постановка вписываться категорически отказывалась.  Это напоминало терпящий бедствие корабль с сорванными парусами и сломанными  мачтами, который неумолимо несет на скалы. И мне было совершенно не любопытно досматривать, как же станет спасаться команда во главе с новым капитаном..

Сотня зрителей, честно купивших билеты на спектакль, оказалась счастливее меня, поскольку смотрела в основном на пестрые мизансцены и ужимки артистов, воспринимая музыку всего лишь как аккомпанемент к действию, а не его главную движущую силу. Это и спасло спектакль от провала.

На этом лично я с «Любовным напитком» в нашем театре прощаюсь. Увы, со сменой дирижера этот пестрый винегрет уже совершенно перестал напоминать блюдо высокой кухни, которым должна быть опера Доницетти, и окончательно превратился в дешевую стряпню из столовки…

Итак, наш оперный впервые за много сезонов можно наконец поздравить с обретением двух составов исполнителей оперы Дж. Верди «Риголетто». Это стало возможным благодаря тому, что в начале сезона в труппу пришло, пожалуй, самое многочисленное за последние годы пополнение. И в воскресном спектакле мы наконец увидели и услышали сразу четверых новичков.

Правда, троих из них новичками можно назвать только условно.

Тенора Виталия Лисковецкого днепровские меломаны видят в партии Герцога уже в четвертый раз. Но впервые в статусе штатного солиста нашей труппы. Лично мне уже хочется услышать в его исполнении что-то еще. Солист имеет богатый творческий опыт и уже знаком с нашей постановкой. Отрадно, что у нас наконец появился певец, способный совладать с вокальными трудностями этой партии, хотя и не поражающий, как на мой вкус, особенной красотой тембра. Но зато спектакль был спет ровно, уверенно и, как мне показалось, с запасом прочности. Единственным исключением стала  кабалетта «Possente amor…», прозвучавшая явно слабее других номеров и немного подпортившая мне удовольствие.. Ранее этот фрагмент в нашей постановке купировали, поэтому в исполнении Лисковецкого мне довелось его услышать впервые. В целом исполнение партии мне скорее понравилось. Вот только гримеры, как по мне, несколько перестарались, пытаясь сделать герцога неотразимым красавцем. Результат их усилий выглядел так, словно какая-то фантастическая машина времени перенесла героя из спектакля годов так 50-60-х прошлого века. Уж слишком резко стилистика образа Герцога отличалась от остальных персонажей оперы.

Партию Джильды впервые на нашей сцене исполнила Марианна Цветинская, хорошо знакомая днепровской публике еще с премьеры «Травиаты». Образ ее подкупал прежде всего молодостью и свежестью. Мне лично хотелось бы большей свободы и легкости в виртуозных пассажах арии, моей, кстати, любимой. К тому же Джильда в дуэтах со своими более опытными партнерами порой откровенно терялась. Особенно это было заметно в дуэте с Риголетто из 1 акта, где мощный голос партнера местами совершенно перекрывал нежное сопрано нашей дебютантки. Думаю, со временем прибавится и уверенности, и взаимопонимания с партнерами, и легкости. Все-таки трудно, когда репетируют с одним партнером, а на сцене поют с другим. Да и здоровой атмосфере в коллективе это вряд ли способствует. Но не буду выносить на всеобщее обозрение закулисные подробности репетиционного процесса.

Исполнитель партии Спарафучиле Вадим Бабенко зрителю тоже давно знаком. Слышали мы его уже и в этой партии, и в партии Кончака. Никаких сомнений в том, что он справится со своей задачей и в дебютном спектакле в качестве штатного солиста театра, у меня не было. Так и случилось.

Единственным по-настоящему новым лицом для публики был бас Максим Иващук, исполнивший партию Монтероне. Признаться, ничем особенным наш новый солист в этом спектакле меня не поразил. Мне хочется наконец увидеть Монтероне, который в кульминации своего сценического эпизода в 1 акте вырастает в масштабную трагическую и героическую фигуру, становясь центром действия. Но не сложилось. Все было как-то буднично и вяло. Буду надеяться, что наш новичок еще раскроется в других образах.

Для Александра Форкушака это лишь второй сезон в нашем  театре и второй выход в партии Риголетто. По сравнению с весенним спектаклем прошлого сезона не могу не отметить, что артист заметно прибавил.  Надеюсь, что и это еще не предел возможного. Ведь образ этот из тех, над которыми можно и нужно работать всю творческую жизнь.

Удачный в целом спектакль с таким количеством новых лиц не может не внушать оптимизма. Я всегда приветствую конкуренцию. Одних она подстегнет и заставит перестать почивать на лаврах, других вынудит, надеюсь, ответственнее относиться к работе. А у зрителей наконец появится выбор, кого слушать. Поэтому я всегда радуюсь пополнению труппы. Надеюсь, что всем новичкам на нашей сцене будет сопутствовать успех, и они не один сезон будут радовать зрителей своим искусством.

А теперь о разочарованиях, причиной которых в этом спектакле стали, увы, старожилы нашей труппы. Тут, конечно, есть значительный прогресс, потому что в последние сезоны весь спектакль был сплошным разочарованием…

Даже выход во второстепенной партии не повод, чтобы появляться на сцене в такой вокальной форме. «Пение» Марулло напоминало скорее хриплое воронье карканье. Было ощущение, что артист галопом примчался в театр перед самым началом спектакля, наспех натянул костюм и вышел…

Но больше всего расстроила меня Маддалена в исполнении Зои Каиповой. Прежде всего солистка, как мне показалось, явно была не в голосе. И, как  ни старались костюмеры и гримеры, по возрасту и фактуре сильно выпадала из общего ансамбля.  В статичных позах на это еще можно было смотреть, но жесты и пластика…  И неужели режиссер не видит, как смешно и нелепо выглядит эта Маддалена (а перед этим — Сантуцца), «убегающая» со сцены мелкой семенящей трусцой? Неужели нельзя учесть фактуру и физические кондиции исполнительницы и поменять под них мизансцену?

Да, увы, меццо по прежнему остается самой слабой позицией в нашей труппе. Но все трое имеющихся эту партию поют. Почему в этот раз отдали предпочтение именно Каиповой для меня загадка. Тем более, что с начала сезона она спела уже четвертый спектакль, а одна из ее конкуренток не появилась на сцене еще ни разу.

Еще одним слабым местом этой оперы все так же является режиссура. Такое ощущение, что артисты играют, кто вот что горазд. Нет четкой концепции, нет проработанного до мелочей взаимодействия персонажей. Увы, пантомимно-танцевальная мизансцена, в которой придворные рассказывают Герцогу историю похищения Джильды, выглядит куда более продуманной и отрепетированной, чем ключевые моменты спектакля. Хотя без этих танцев и ужимок спектакль ничего не теряет. А вот без понимания артистами психологии и мотивации персонажей, без  четкой режиссерской концепции …

Нет-нет, это снова не о Днепре. В Днепре, увы, оперу давно превратили в жалкий придаток к коммерческим проектам театра, нужный исключительно для поддержания статуса. Ну, положено в оперном быть опере, — приходится с этим мириться. И получается палка о двух концах: администрация вынуждена оперу, от которой одна морока — ни кассу собрать, ни на выезд на заработки  отправить (это ж и оркестр везти, и зал подходящий не везде найдется) терпеть, а зритель, у которого нет под боком другой возможности ее послушать, смиренно радоваться тому, что есть. У тех, кто радоваться, увы, не может, выход один: не ходить. Так что в нашем случае речь не о магии, а о том, чтобы оперу окончательно не угробили как жанр.

За магией приходится ехать за несколько сотен километров. На этот раз в столицу, где на сцене НОУ давали «Риголетто», — одну из любимых моих опер, любовь к которой не смогли отбить даже днепровским вариантом ее исполнения.

В составе исполнителей значились Лилия Гревцова и Валентин Дитюк, и одно это гарантировало огромное удовольствие от спектакля. С Гревцовой днепровская публика знакома, она пела Джильду на нашей сцене. Тенор же уровня Дитюка нашему театру в последние сезоны даже не снился. Не подвели и другие участники квартета главных героев — хорошо знакомая днепрянам Ирина Петрова, в голосе которой появилась какая-то новая завораживающая глубина, и баритон Петр Приймак. Очень приятное впечатление оставил также Спарафучиле в исполнении Владимира Тишкова.

Какое же невероятное удовольствие слушать оперу, не переживая о том, что кто-то сфальшивит, не прозвучит, не дотянет до конца спектакля, забудет текст или выкинет какую-нибудь глупость ради дешевого успеха у публики. Не отвлекаясь на очередной режиссерский креатив, с головой погрузиться в мир музыки. И чувствовать невыразимое счастье от того, что где-то еще можно вот так с головой окунуться в старую добрую оперу, вполне традиционно поставленную и прекрасно спетую.

Я понимаю, что это столичная сцена, которая должна быть  минимум на порядок лучше любой провинциальной. Но уж слишком разительным оказался контраст. Это особенно сильно ощущалось в хорошо знакомом спектакле.

К сожалению,  полной идиллии не получилось. Уж слишком резко контрастировал уровень исполнения главных и второстепенных партий. Казалось, что Борса, графиня Чепрано и Паж по какому-то необъяснимому недоразумению попали на эту сцену прямиком из самодеятельности в сельском клубе. И тем более удивительно было видеть певицу, певшую графиню и пажа, в списке исполнительниц партии Джильды в программке. Что ж, будем считать, что это было мне предупреждением, чтобы ненароком не попасть.

Возвращаясь из таких поездок, невольно начинаешь задумываться, а стоит ли продолжать хранить верность днепровскому оперному. Тратить время и нервы на то, что здесь упорно и небезуспешно выдают за оперу. Или лучше пару раз в месяц ездить туда, где еще есть и спектакли, и голоса, чтобы не потерять эту самую магию оперы.

Беда лишь в том, что я все еще верю, что Днепр заслуживает лучшего, чем то, что есть. Поэтому придется меня еще потерпеть.

Так уж случилось, что автор открыл нынешний театральный сезон в Одессе. И так уж повезло, что открытий случилось сразу несколько. И впечатления от них настолько яркие, что хочется ими поделиться.

Моим первым спектаклем в этом сезоне стала последняя премьера Одесской оперы — «Орфей и Эвридика» К.В.Глюка. Музыка эта, к сожалению, в наших оперных театрах практически не звучит даже в концертных программах, так что спектакль, премьера которого состоялась в июне, — событие в музыкальной жизни Украины. Спектакль, который мне довелось увидеть, входил в программу фестиваля «Бархатный сезон», и по этому случаю главную партию в нем исполнил приглашенный солист — контртенор Константин Дерри. Этот голос на отечественной оперной сцене явление не менее реликтовое, чем постановка оперы Глюка. Для меня это первый опыт живого спектакля с участием такого певца. Ощущение совершенно необыкновенное. Ну и, наконец, то, что изначально больше всего смущало: современная постановка старинной оперы. Всегда отношусь крайне настороженно к попыткам режиссеров осовременивать что бы то ни было на сцене оперного театра. И предпочту любой «нафталин» с хорошим составом исполнителей современным режиссерским трактовкам. Хотя были на моей памяти и счастливые исключения. Одним из них стал в прошлом сезоне восстановленный «Фауст» на сцене НОУ (правда, там еще и отменно спели, что в значительной мере повлияло на общее восторженное восприятие спектакля). И еще одним — одесский «Орфей».

Опера Глюка, впервые поставленная еще в далеком 1762 году, по своей сути произведение камерное, лишенное богатого действия. Партия Орфея написана для певца-кастрата (позднее, для постановки во Франции, где кастраты не допускались на сцену, композитор переписал ее для тенора, еще позже за нее взялись певицы-контральто и даже баритоны). И привлечь современную широкую публику, избалованную кинематографом, компьютерной графикой и прочими спецэффектами, этому древнему мифологическому сюжету в чистом виде особенно нечем. Есть, правда, зацепка, которая могла бы оказаться весьма привлекательной для современной оперной режиссуры. По одной из версий мифа,   оскорбленные дамы растерзали Орфея за то, что он, скорбя о навеки утраченной Эвридике, пренебрег ими, но зато утешался  с юношами. Поворот сюжета вполне в духе времени. У Глюка, правда, ничего подобного нет. И быть не могло: тогдашние традиции признавали лишь счастливые окончания оперных сюжетов. Но когда современных оперных режиссеров останавливал тот факт, что в авторской партитуре чего-то там нет? Привносят, интерпретируют, приближают то к литературному первоисточнику, то к нашему времени, то к собственному видению…  Творят, как могут и что хотят.

К тому же мало-мальски эрудированный зритель ХХІ века обречен воспринимать эту историю сквозь призму множества образов-символов, созданных в кино, литературе и музыке. Для меня это прежде всего фильм Ж.Кокто, поэзия М.Цветаевой и балетная миниатюра А.Мессерера  «Мелодия». У кого-то, возможно, этот сюжет и эта музыка вызывают другие ассоциации.  И как ни настораживала меня современная трактовка постановщиков, но банальные греческие хитоны, амуров, пастухов и прочий псевдоантичный антураж на сцене  видеть тоже не хотелось. Потому что история Орфея и Эвридики давно уже не наивная древняя легенда, а вечный сюжет о власти искусства, о любви, верности, преодолении.  К счастью, и не пришлось.

Прежде всего одесский «Орфей…» приятно поразил меня цельностью и лаконичностью сценического решения, граничащей с аскетизмом. И при этом емкой, содержательной и зрелищной.

Постановщики спектакля перенесли действие радикально: из седой античной древности — в далекое будущее. И поскольку весьма странно было бы предположить, что наши далекие потомки внезапно уверовали в существование античного Аида, сошествие Орфея в мир теней трансформировалось в путешествие в ирреальный мир виртуальной реальности, который герой видит сквозь специальные очки, а зритель — через пластическое воплощение в исполнении артистов хора и балета.

Спектакль начинается строгой и сдержанной сценой прощания Орфея с умершей возлюбленной. Ее бессмертную душу, уносящуюся в мир теней, символизирует световой шар, который станет одной из звезд в созвездии памяти, горящем над сценой. Мизансцена решена очень сдержанно. И главным выразителем скорби Орфея становится музыка.

Музыке и пению в пространстве этого спектакля вообще дана просто неслыханная по нынешним временам свобода существования. От певцов не требуется никаких кульбитов, беготни и прочих актерских подвигов, которыми так любят сдабривать действие оперы многие современные режиссеры. Они могут практически полностью отдаться своей главной задаче — пению. Это тем более ценно, так как опера создавалась во времена, когда самого понятия оперной режиссуры еще не существовало и от певцов требовалось прежде всего красиво петь. И дать сегодняшним певцам возможность спокойно петь эту непростую для исполнения музыку, но при этом не превратить спектакль в банальный костюмированный концерт было нелегкой задачей, которую успешно решили в одесской постановке. Несмотря на камерность действия, статичность солистов и  простой сюжет, лишенный бурного развития и драматических страстей,  спектакль получился динамичным, ярким и держащим зрителя в непрерывном напряжении.

В аскетическом оформлении сцены основная роль отведена свету. Загробный мир от мира реального отделяет оригинальный световой барьер из ряда вертикальных светильников. К нему ведет длинный путь в виде проложенных поперек всей сцены параллельных рядов наклонных пандусов.

В моей памяти хор, спускающийся по такому пандусу, немедленно вызвал ассоциацию с другим знаменитым сценическим миром теней — из «Баядерки». Но, в отличие от балетного мира Петипа, загробный мир в этом спектакле лишен гармоничной и строгой красоты линий. В опере Глюка изначально присутствовали балетные вставки. Во времена ее создания спектакль вообще принято было заканчивать большим балетным дивертисментом, часто никак не связанным с сюжетом. Но времена изменились, и в этой постановке танец, насквозь пронизывающий спектакль,  стал одной из главных движущих сил действия. Все танцевальные и пластические сцены решены в стилистике модерна. Нельзя сказать, чтобы они были хореографическим откровением.Оперный спектакль вообще не место для открытий в мире хореографии. Но танец и пластика очень выразительны и органично вписываются в ткань спектакля, придавая действию накал и динамику, совершенно неожиданные для такого сюжета.

Черно-белые костюмы хора в мире земном и белые — в мире духов. И только демонический красный цвет костюмов фурий, словно вдруг вспыхнувшие языки пламени, нарушает эту строгую палитру. Эмоциональную окраску действия подчеркивает меняющийся цвет задника — пламенно-алый в сцене с фуриями и  безмятежный небесно-голубой  в мире духов.

Прибор «виртуального видения», напоминающий маску для подводного плавания, и инструкции по дальнейшим действиям Орфей получает от Амура (Алина Ворох), представляющего собой некое гламурное существо во фраке. Надев это «устройство», главный герой превращается в своего рода проводник между залом и сценой. Теперь зритель видит все происходящее в виртуальной реальности его глазами, сквозь призму его восприятия. От солиста словно бы отделяется виртуальный двойник — танцовщик, который будет воплощать переживания персонажа в пластике и в танце одновременно с тем, как статичный певец будет передавать их голосом. Такое постановочное решение сделало действие динамичным и зрелищным без ущерба для вокальной составляющей. И оно тем более оправданно, так как лицо главного действующего лица скрыто от публики маской, не позволяющей передать эмоции мимикой.

Поэтому главными выразителями эмоций становятся голос и пластика. И они в этом спектакле создают очень экспрессивный и яркий образ. Высокий тембр певца, не похожий ни на мужской, ни на женский голос, только подчеркивал ощущение пронзительной ирреальности происходящего. В земном мире голоса так не звучат. Сопрано, помноженное на мощь мужского голосового аппарата, произвело очень мощное впечатление. И оно еще более усиливалось выразительной пластикой исполнителя пластического виртуального альтер-эго Орфея —  танцовщика Юлиана Марченко.

В такой трактовке мифологические персонажи античного загробного мира обретают новый смысл. И, возможно, неистовые фурии, преграждающие Орфею дорогу в царство теней, — это его собственные сомнения, тревоги, муки выбора, материализовавшиеся в виртуальном мире. Ведь преодоление внутренних преград часто требует едва ли не большего мужества и напряжения душевных и физических сил, чем борьба с  препятствиями внешними. И не из неведомых ли глубин  подсознания или богатого творческого воображения возникают все образы загробного царства, которых мы  как бы видим глазами главного героя?  И это уже не тень Эвридики (Юлия Терещук) горько упрекает Орфея, а собственные неуверенность и сомнения подтачивают его решимость следовать правилам игры?

Дуэт главных героев подкупал своей неожиданной камерностью, интимностью. Темная фигура Орфея и идущая за ним светлая тень Эвридики на пустой сцене усиливали ощущение обреченности. Оно достигло апогея, когда измученный Орфей обессиленно присел на пандус, словно осознав бесконечность пути и бессмысленность своей внутренней борьбы. Не в человеческих силах  устоять перед этой мольбой, этими упреками и собственными сомнениями в том, действительно ли прежняя возлюбленная уходит сейчас за ним из царства теней, не изменило ли оно ее неотвратимо и навсегда, и возможно ли будет  так же любить ее новую, нынешнюю…

Спектакль оставляет зрителю огромное поле для размышлений, и в этом еще одно его неоспоримое достоинство. В нем было еще немало интересных моментов. Не исключаю, что некоторые ускользнули от моего внимания, поскольку с одного просмотра полностью охватить все нюансы новой постановки невозможно. Оперу словно заключили в рамки строгой и поэтичной формы, воплощая постановочный замысел с удивительной последовательностью и стилистической цельностью.

Оказывается, и в наше время могут вот так умно, современно и интересно, но без стремления бесконечно развлекать публику, без  лишних наслоений и надстроек над авторским замыслом, поставить оперу, которая будет смотреться и слушаться буквально на одном дыхании, оставляя при этом ощущение, что исполнителям очень комфортно работать в спектакле. И сделает для меня открытие сезона подлинным открытием.